"Стиль моей свободы"

Утро после Х.О.

Я повернулась  и упёрлась рукой во что-то мягкое и тёплое. Опять, Рамзес у меня спит! Но то, во что я так уперлась, не было таким гладким и мурчащим! То есть, был какой-то волосяной покров.  Я от ужаса открыла глаза. Хорошо, что я не вскрикнула! Лицо Павла было в нескольких сантиметрах от моего лица, а моя рука упиралась ему прямо в грудь. Я была не в своей в спальне, а в доме семьи Гроловичей! Вот, влипла! Мало того – одеяло было общим, и я была… в мужской пижаме! Значит, меня переодели. Я потрогала себя и слегка успокоилась – на мне было моё бельё, значит, переодели, но интеллигентно! Я закрыла лицо руками. Я совершенно не помнила, как я оказалась в постели Павла… Я оторвала руки от лица и стала рассматривать лежащего рядом со мной мужчину. Он мирно посапывал, видимо сон был глубоким. Мне нравилось его умиротворённое лицо и такая сильная мужская шея, и большая спина… Стоп!  А вдруг… Нет, не мог же такой мужчина воспользоваться ситуацией или мог? Я напряглась. Но я ничего не помнила! И тут, мне захотелось в туалет! Я поняла, что переодеваться – у меня не хватит ресурсов моего организма для воздержания и я, найдя тапки Павла, рванула из комнаты. Я вышла в коридор – там было много дверей, но не буду же я открывать двери в каждую комнату! А вдруг там спальня? Например, родителей. Во, будет хохма! Я в пижаме, ищу туалет, ошибаюсь дверью и нарываюсь на хозяйку дома или её мужа. Дико извиняюсь. Закрываю двери и тут же превращаюсь в кучку пепла – сгораю от стыда! Нет, сейчас – не до смеха! Я ж вчера столько жидкости напилась, что сейчас себя чувствую просто цистерной! Не став рисковать, побежала по лестнице на первый этаж. Там я точно знала, где находятся те двери, которые мне нужны.

Уже выходя из туалетной комнаты, я, выключая свет, услышала за спиной:

 - Доброе утро!

Я обернулась. Передо мной стояла хозяйка этого дома. У меня потемнело в глазах.

 -  Доброе, - еле выдавила я.

 - А она ничего! – сказала Лидия Константиновна, рассматривая меня.

 - Кто?

 - Да, пижама! Кофе хочешь? Идём за мной.

И я вяло поплелась за ней, даже не представляя, как я буду выкручиваться из этой ситуации. Мы прошли на кухню – тут я ещё не была. Я уселась на удобный диванчик и уставилась в окно.

 - Так вот, - продолжила хозяйка дома. – Я подарила эту пижаму Павлу  несколько лет назад, но он, так и не надёл её  ни разу! И я очень рада, что она пригодилась!

Я была готова залезть под стол, а Лидия Константиновна улыбаясь, спокойно разливала нам из турки свежезаваренный кофе.

 - Лидия Константиновна… - начала я извиняющимся тоном, но в этот момент на пороге появился Павел – с влажными волосами после душа, в лёгком трикотажном костюме и… босиком.

 - Я так и думал, что сбежать ты бы не смогла. Мужская пижама и тапки 45 размера – слишком гламурно! – он, улыбаясь, подошёл ко мне, поцеловал и мягко сказал:

 - Доброе утро.

Я напряглась. Уж очень, как-то по-семейному или как после хорошей интимной ночи!

 - Доброе, - настороженно ответила я.

 - Доброе утро, мамуль!

Он чмокнул мать в щёку и уселся напротив меня за стол.

 - Паш, кофе будешь?

 - Естественно! Да, ещё заваренный тобой!

Лидия Константиновна повернулась к нам спиной, чтобы приготовить новую порцию кофе и спросила, не поворачивая головы:

 - И где это вы вчера так навеселились?

 - Да, у Петра.

 - А! Ну, тогда, всё понятно! Его знаменитые подвальные запасы! Кстати, они на днях с Машей заезжали. Пётр презентовал мне мой любимый коньяк.

 - «Мартель»? – Паша усмехнулся.

 - Да, Павел, он самый! – ставя чашку с кофе перед Павлом и присаживаясь рядом с ним, ответила Лидия Константиновна.

 - А что, мам, мы сильно шумели, когда пришли?

Я насторожилась, а Лидия Константиновна, улыбнувшись, ответила:

 - Не сильно, но вы хохотали так, что мы с Андреем проснулись и, судя по выражению Марининого лица – они тоже.

Я опустила голову и тихо прошептала:

 - Ужас…

 - Ничего ужасного не вижу! – резко сказала Лидия Константиновна. – Наконец-то, за много лет в этом доме звучал искренний, весёлый смех двух молодых людей, которые радуются жизни! Так что, Катенька, даже не смей извиняться! Я о таком и мечтать уже не могла – прелестная, умная, красивая женщина в пижаме моего сына-оболтуса.

 - Мам, ну, почему, сразу оболтуса? – возмутился, шутя, Павел.

 - Да, потому что прелестная и умная женщина рядом!

 - Мама, тебе нравится Катя?

 Она нагнулась к сыну и сказала, похлопывая его по плечу:

 - Даже очень!

Пока мы вдвоём с Павлом сидели с отвисшими челюстями, Лидия Константиновна встала из-за стола и сказала:

 - Мы с Андреем уезжаем в гости, Женька – на дежурстве, Марина уехала к маме и будет через несколько дней, у Саввы и Люды – выходной, так что, вы вдвоём – на хозяйстве. Я ушла, пока.

Когда Лидия Константиновна вышла, проводив её взглядом, мы посмотрели друг на друга. Павел улыбался. Я начала почему-то волноваться. Взяв ложку, я стала нервно помешивать уже остывший кофе. Он наблюдал за мной.

 - Ты переживаешь.

 - Да, - ответила я, изучая чашку.

 - Не переживай! Будем рожать!

 - Что? – я вскрикнула, выронила ложку и выскочила из-за стола. Тут же запуталась в больших тапках и, наступив одним тапком на другой, грохнулась возле диванчика. Мне было так обидно, но не из-за ушиба, а вообще!

Павел быстро вскочил – реакция моментальная, подхватил меня и усадил обратно на место. Я только собралась немного поплакать, когда он замотал головой и так протяжно попросил:

 - Только не хныч! Я катастрофически не могу вынести женских слёз! Сразу обмякаю и совершенно не знаю, что делать… Кстати, я о вообще детях, а ты о чём?

Я подняла на него уже покрасневшие глаза и с удивлением пробормотала:

 - О вчера…

 - Мадам! Как Вы могли подумать? Да, конечно, я сопротивлялся, как мог, когда ты ко мне приставала, но не поддался и устоял!

 - Что? Я? Приставала? – я даже шморкнула носом от возмущения!

 - Да, ты! Мало того, ты хохотала, а потом начала плакать, приговаривая, что Пётр – герой. Я даже решил, что пойду с утра ему бить морду за то, что он такой замечательный! Я понимаю… - Вдруг, Павел стал очень серьезен. Он медленно достал пачку сигарет из кармана и закурил. – Женщинам нужны герои. Но, я, Катенька – не герой. У меня есть несколько скелетов в шкафу, о которых мне хотелось, чтобы ты не узнала никогда. Но всё тайное становится явным и, узнавая о моей тёмной стороне я, как герой, буду, становится всё меньше и меньше… Я хочу, чтобы ты это понимала и поэтому. – Он резко встал, - я сейчас сделаю нам кофе, и мы сыграем в игру.

 - Какую игру?  - я вынула у него из пачки сигарету и закурила.

 - Игра – сложная и трудная и ты, конечно, можешь от неё отказаться, но я хотел бы, чтобы мы всё-таки сыграли в неё.

 - Хорошо, рассказывай правила.

 - Я так и знал, что любопытство твоё откроет любую дверь…

Павел сделал нам кофе и сев напротив меня, сказал:

 - Мы зададим друг другу по три вопроса. Ответ – только чистая, правда, без ухищрений и лжи. Но есть и небольшое мягкое условие – свои тайны открывать можно, чужие – по желанию. Согласна?

 - А ты не боишься, что вот после определённой информации можно вот так встать и уйти? Навсегда.

 - Боюсь. Но лучше, мы это узнаем друг от друга, чем от кого-либо ещё. Начинай.

 - Хорошо, - я глубоко затянулась сигаретой. – Вопрос первый. Скажи, что случилось у вас тогда, в семье? В тот день я тебя подвозила, и ты не произнёс за всю дорогу ни слова.

 - Хоть это – семейная тайна, но этот факт всё равно станет известен, да и ты мне уже не прохожая. Мать объявила о том, что она больна.

Павел, как-то весь напрягся и превратился в натянутую струну.

 - Она – не операбельна. У неё – рак.

Я закрыла рот рукой. В семье онкологов… Какая  злая ирония!

 - Мой вопрос. Ты – пять лет была замужем. Почему у вас не было детей?

 - Откуда ты знаешь про пять лет? – я внимательно посмотрела на него, потом, вдруг, всплыло, как я болела и задушевные разговоры моей мамы с Павлом на кухне… - Понятно, мама! Ладно… Он был инфантильным человеком, он – не настаивал, а моё глубокое убеждение, что рождение ребёнка в семье – это решение и желание двоих… А однажды, у меня была задержка. А он, вдруг перепугался так, как будто, со следующего дня у нас в ванной будет жить крокодил! Это оказался просто сбой в организме, зато, я поняла, что, если я рожу от него ребёнка, то участвовать в процессе воспитания и помощи он вряд ли будет. Через некоторое время я с ним развелась – возможно, тот случай и сыграл большую роль в моём решении. Нельзя жить с человеком, в помощи которого ты не уверена…

Теперь – мой вопрос. Вчера, у Храмовых, был ещё один гость – Макс. Он сказал, что не может до конца простить тебе твой уход из хирургии. Почему? Что случилось тогда, много лет назад, что ты так круто изменил свою жизнь?

Павел опустил голову и тяжело вздохнул.

 - Вот они – скелетики из шкафа… Нда… Сам и нарвался. Хотя… Этой истории столько лет, что пора выпускать наружу, но! – он поднял указательный палец вверх, - я десять лет потратил на то, чтобы это всё перебороть.

Да, я был очень удачливым хирургом. Мы с Максом попали в одну клинику и честно говоря, он – удивительный доктор! И всё было хорошо до одного момента. Я был на дежурстве и в больницу поступила девочка, лет десяти. После обследований стал понятен диагноз и вопросов не возникало по поводу операции. И вот я, пришёл к этой девочке, незадолго до операции, чтобы просто поговорить и тут я взглянул ей в глаза. Лицо – детское, миленькое, но такие серьёзные, взрослые глаза! Она молчала и просто смотрела на меня. После операции девочка осталась бы калекой, но у неё был шанс на жизнь, но какую! Выйдя из палаты, я понял, что я не смогу оперировать этого ребёнка. Сколько раз я потом думал об этом… Трусость ли была это или жалость, но я не мог - сомневающийся доктор или жалеющий, что скальпелем он причинит пациенту увечья.

 Оперировал Макс. Я понял, что мне нужно уходить из хирургии. Максу я ничего не сказал. Наверное, мне было стыдно. Но у меня – прекрасный родитель – и я всё рассказал отцу. Чуть позже узнала и мама. Нужно отдать должное, что в этот момент они очень поддержали меня. Лиля вообще не понимала, что происходит и она от меня ушла. Женька узнал намного позже. Какое-то время перестал, даже со мной общаться. Но отец поговорил с ним – и всё стало на свои места – моя семья, вовремя подставив мне плечо, спасла меня. Теперь. Я – удачливый бизнесмен и занимаюсь поставками медицинского оборудования. Моя успешность только доказала мне, что выбор был сделан правильный.

 - Почему ты Максу до сих пор не рассказал? Столько лет прошло…

 - Видишь ли – мы очень занятые люди и даже когда встречаемся, так только по делу и ненадолго или в гостях у знакомых. Так годы и пролетели. Но вчера, я  ему назначил встречу на следующей неделе, оговорив, что эта встреча – по личному вопросу.

 - А…

 - Стоп, барышня! Вас не остановить, так ты задашь, вместо трёх – сто три вопроса. Моя очередь. Кстати, так, маленькая вставочка! Ну, что, образ героя постепенно растворяется, не так ли?

 - Ты – ошибаешься. Я ведь, тоже не без греха, как говорится. А принять такое серьёзное решение – слабак не смог бы. Другой, может и спился бы…

 - Пробовал. Не получилось.

 - Да?

 - Мой вопрос! Меня интересует вот что: ты – бесконечно работающая и зарабатывающая дама. А вот, если так сложится, что придётся оставить работу?

 - Причина?

 - Ну, рождение ребёнка или муж настаивать будет, чтобы жена сидела дома.

 - Хм, - я ухмыльнулась.

Интересно… Этот вопрос с прицелом или как? Наивняк!

- Дотянув до столь сУрьёзного возраста – тридцати шести лет, - продолжила я лекцию, -  я постоянно впитывала и училась не только на своём примере, но и на жизненных ситуациях знакомых. Могу точно заявить, что до конца женщина работу бросать не должна!

 - Не понял… что значит: не до конца бросить работу?

 - С рождением ребёнка, например, нельзя, в наше время, уходить в полный нокаут от происшедших событий. Нужно выходить из декрета, а не оставаться там пожизненно. Ещё более глупое предложение мужа, который, не считаясь с интересами жены, настаивает на том, чтобы она сидела дома. Полный эгоизм. Женщина должна иметь выбор. Если ей нравится быть дома: готовить, прибирать - беречь очаг, так сказать – не вопрос. Но, а если женщина – дама увлечённая своим делом, тогда как? К плите её приковать?

 - Ну, почему обязательно к плите? Можно и к кровати…

Пора было заканчивать опрос, а то тема явно менялась.

 - Предлагаю третий вопрос сделать общим для обоих. Есть ли у тебя девиз, которого ты придерживаешься по жизни, то есть твой флаг, который ты несёшь, а на нём надпись. Какая?

 - Тут всё просто. Гроловичи – очень древний род, и как в любом древнем роду есть реликвии. Сохранён наш герб, а на нём надпись: «Служба и честь». Предки были воинами, но в принципе, нас с Женькой на этих словах и растили.

 - Ничего себе! – присвистнула я,  - ничего, что я вот тут, запросто в Вашей пижаме и тапочках с Вами за одним столом кофеи гоняю?

 - Ничего, - Павел улыбнулся. -  А у тебя, какой с девиз?

 - Ну, мои предки, наверное, не были столь имениты, поэтому никаких гербов в наследие мне не оставили. Безгербовщина я… Зато, у меня есть девиз, который касается стиля моей свободы: «Свобода - это выбор наиболее удобной для себя несвободы».

 - Ого! Что ж это такое? Феминистка-дессидентка? С кем это я связался?

 - Да, ни с кем ты ещё не связался! – разозлилась я на его ироничный тон.

 - В таком случае, пора связываться! Отдавай мои тапки!

Я обалдело уставилась на Павла.

 - Тапки, отдай.

Я, молча, сняла тапочки. Он встал, их надел и расплылся в улыбке:

 - Нагрела. Тёпленькие.

Затем, он повернулся ко мне спиной и приказал:

 - Залазь!

 - Куда?

 - Как куда? Где обычно, женщины сидят, на шею!